28.01.2013 05:12
Я начал писать этот текст в День Холокоста под впечатлением воспоминаний Александра Гельмана о детстве в гетто: «Я скажу страшную вещь: если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей. Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами. Потому что невозможно остаться, сохраниться нормальным человеком, если в то время, когда ты еще не понимал, что такое смерть, Библию, Тору в руках не держал, ты ел, чесался, сморкался рядом с телом мертвой матери, а чтобы выйти пописать за домом, должен был переступить через несколько трупов людей, которых ты день назад или час назад еще знал живыми»…
Эти слова удивительным образом становятся все более актуальны в наше время, только осмысливаешь их в несколько ином ракурсе, в ином порядке: взрослые, развязывая свои войны и переступая через трупы детей, остаются умалишенными, уродами. В наше время целый народ спокойно смирился с ежегодной смертью – скольких? ста? тысячи? – больных детей, которые могли быть спасены, но которые умрут в российских больницах, домах для инвалидов, приютах для престарелых (куда еще в нашей стране отправляют умирать «неполноценных» детей)?
Нет, не всеми хорошо понимается: закон, направленный против детей, которым теперь запрещено быть усыновленными иностранными гражданами (американцами особенно), убивает не только тех, кого непосредственно приговаривает умереть в различных приютах. Он убивает душу народа, его совесть. А народ без души и совести обречен в плане историческом. Закон о запрете на усыновление убивает Россию.
Говорят, что те четыреста пятьдесят, что заседают в Думе, – не народ. Нет, друзья, если бы они не были народом, они и дня там не продержались бы. Они и мы – один народ. Народ, который решил: пусть наши дети умрут, но мы выиграем эту политическую (больше пропагандистскую) заварушку. Вот, смотрите, то, что у писателя было криком отчаяния, оказалось нормальным, хладнокровно продуманным приемом политической тактики: войну (пока холодную) начинают с убийства собственных детей…
Еще и еще раз - никакие аргументы защитников мерзкого закона (мол, мы здесь создадим условия) не могут быть приняты: сначала создайте, сначала добейтесь, чтобы все дети-инвалиды оставались живы и получали максимально возможную (не у нас только, а вообще в мире возможную сегодня) медицинскую помощь, тогда и запрещайте детям быть усыновленными за границу… Да тогда и нужды не будет в запретах.
Борьба за отмену античеловечного закона не может иметь характер «публицистической кампании» - поговорили… и замолчали, смирились. Такая борьба должна вестись постоянно, пока закон не будет отменен. И чем больше голосов будет раздаваться против него, тем сильнее будет надежда, что страна наша не погибнет, не провалится в бездну истории в результате развязанной политиками войны – холодной или какой-либо пострашнее.
Они утверждают, что заботятся об усилении России… Ложь! Закон об усыновлении (да и вообще ряд последних абсурдных законов), принятый при лавинообразном нагнетании пропагандистского угара, показывает, что страна стоит у черты, за которой – страшная, смертельная болезнь нации: омертвение общественной совести… Случись такое в эпоху обострившихся мировых противоречий и конфликтов, это означало бы гибель России.
Предав и убив своих детей, взрослые теряют способность различать добро и зло. И если эти взрослые определяют судьбу страны, быть беде…