Живу в деревне, в кино не бываю, фильмы смотрим по телевизору или на видео. И хотя друзья и близкие привозят некоторые звучные новинки – и наши, и зарубежные, сильных впечатлений остается немного. Из того, что в последнее время запомнилось, – увиденный некоторое время назад сериал «Жизнь и судьба». (Скажу сразу, что не мог согласиться с рецензентами, которые локальный сюжет «по мотивам», снятый Урсуляком, оценивали в сравнении с всеохватной гроссмановской эпопеей, по которой можно снять еще десяток фильмов, и каждый может оказаться сколь угодно хорош.) В том же понравившемся телевизионном фильме особенно сильны и убедительны были сталинградские эпизоды и, в частности, Сергей Пускепалис в роли «управдома» Грекова, - он заставил нас понять (принять, пережить), насколько близки оказываются в решающие моменты жизни обыденная доброта, человечность и непостижимо высокий подвиг… Год назад что ли фильм прошел, и теперь вот что показалось странным (а может, это как раз не странно): вспоминая сталинградские сцены фильма Урсуляка, я вдруг усомнился, не черно-белыми ли были те кадры. Посмотрел запись – нет, фильм цветной. Реальность, воссозданная режиссером и актерами, была черно-белая. Суть ее – проста и очевидна, без посторонних эффектов. Так оно и в душе запечатлелось. И сомнения мои объяснимы: в черно-белом изображении – будь то кино или фото – содержательная суть предмета всегда выходит на первый план. Но и наоборот: там, где содержательная суть раскрывается совершенной работой художника (режиссера, оператора, актеров, - если кино), цвет, равно как и другие эффекты, работает только как инструмент, не более того. Разве великое мастерство художника не в том заключается, чтобы инструмент не выпячивался, не бросался в глаза, не отвлекал, не заслонял суть?
Эти соображения пришли в голову, когда на прошлой неделе я все-таки оказался в городе, в зале кинотеатра – смотрел 3D фильм Федора Бондарчука «Сталинград». Вот тут цвет, звук и спецэффекты мощной лавиной навалились на мое не привыкшее к таким испытаниям сознание: откуда-то из зала в экран влетел и там в глубине взорвался снаряд, винтовочные затворы лязгали так громко и с такой реалистической четкостью, словно их передергивали зрители в соседних креслах, в сумерках зала свистели трассирующие пули, подбитый самолет, казалось, рухнул в первые ряды, и хорошо, что зал был почти пустой и перед экраном никого не было… Надо понимать, что все это должно было заставить меня поверить в реальность происходящих на экране событий… но, братцы, мы же не ребята, чтобы играть в такие игры.
В кино я попал случайно: по делам приезжал на день в Москву, опоздал на поезд, а следующий был как раз через один киносеанс. Надо сказать, что к тому времени я уже был начитан о фильме Бондарчука, все мне было ясно (и, как потом оказалось, все читанное было справедливо), но в других залах шли какие-то «бойфренды из будущего» или что-то подобное, так что я решил все-таки пойти на «Сталинград», полюбопытствовать. И ничуть не жалею: очень интересно!
О стараниях и достижениях режиссера в дополнение к читанным мной в Сети рецензиям (в лучшем случае иронично-недоуменным, в худшем – с требованием привлечь автора к уголовной ответственности) мне сказать особенно нечего. В титрах фильма стоит значок (12+), – мол, с 12 лет смотреть можно. На мой взгляд, и раньше можно, лет с 7 (дети более раннего возраста могут испугаться выстрелов и взрывов). Но тут следовало бы поставить и верхний возрастной предел: фильм-игра для зрителей от 7… ну, скажем, до 16 лет. При определении возрастных границ я исхожу из того, что вот 15-летняя девочка сообщает все там же в Сети, что фильм потряс ее до глубины души: («На первых минутах, когда русские бойцы, пожираемы е огнем, пошли с криком в бой, у меня просто брызнули слезы»), - и корит равнодушных, циничных сверстников. Но уже 17-летняя возражает ей и сетует, что фильм лживый, напыщенно-скучный, что сексуально-любовные линии намечены весьма небрежно и неубедительно. Тут же она употребляет убийственное для всякого художественного произведения слово «пошлость» и, проявляя похвальную для нежного возраста начитанность (или кто-то из взрослых оказался рядом?), советует обратиться к прозе Астафьева… Понятно, что возраст здесь – понятие условное: у иных и в 40, и в 50 способность (и потребность) воспринимать художественные произведения остались на подростковом уровне, а иные, видите, и в 17 знают об Астафьеве…
И все-таки, как бы ни был очевидно слаб фильм Бондарчука (тут я присоединяюсь к большинству рецензентов), посмотреть его надо было… но теперь я хочу не столько толковать о режиссере и его работе (шут с ними, с этими ребятами, делающими, как умеют, свой не весьма благородный бизнес), сколько задаться вопросом: а вообще-то эстетика и возможности 3D годятся для создания того, что мы привыкли считать художественным произведением?
Нет, я говорю не о пластических формах, где специальные эффекты, цвет, звук, видимо, могут иметь свою самостоятельную художественную ценность. Или вот музыка: вполне могу вообразить себе такого рода цвето-музыкальную «симфонию» в зале кинотеатра. Да они, видимо, и существуют, - просто мне, провинциалу, не довелось увидеть-услышать (могу, например, предположить возможность такого воплощения 1-й симфонии Шнитке)… Нет, я о другом: мировая литература двух последних веков, кинематограф второй половины прошлого века, великие писатели и режиссеры вовлекли нас в захватывающе интересный процесс осмысления психологических обоснований человеческого поведения. Именно так: чтение «Преступления и наказания» или просмотр «Андрея Рублева» всегда процесс – даже и на десятом прочтении или просмотре. И возвращаться-то к этим произведениям можно снова и снова только потому, что они каждый раз заново запускают работу воображения читателя (зрителя). Вот один из самых важных секретов великих произведений искусства: при бесконечной глубине и многослойности предмета они не навязывают читателю полную и окончательную определенность восприятия, но предоставляют ему самому домысливать, довоображать, исходя из его, читателя (зрителя) сегодняшнего жизненного опыта…
Иное дело – обрушивающийся на нас кинематограф 3D. Здесь нет (и не может быть? или может?) процесса психологической мотивации. Автор-режиссер, видимо, чувствует этот порок, понимает, что в этой мелочно-поверхностной, навязчивой, а на самом деле лживой, «нарочной» «как бы реальности» психологически-тонкая работа актеров просто невозможна. Но мотивировать-то поведение персонажей как-то надо: все-таки претензии на традиционно-русский психологизм чувствуются. И тогда включается «объясняющий», а по сути совершенно чуждый, насильно привнесенный в эту «как бы реальность» закадровый голос автора, который рассказывает нам, почему каждый из персонажей поступает так, как он поступает… Еще раз говорю: я не о работе Бондарчука. Эти довольно неуклюжие попытки психологических обоснований я бы даже посчитал достоинством – без них уж и вовсе откровенно дешевый боевик вышел бы. Нет, я о другом: а вообще-то тонкое исследование человеческой психики, что, на мой взгляд, является важнейшей функцией искусства, – такое исследование возможно в художественной ситуации 3D?
Я, конечно, помню, читал, как на первых сеансах «Прибытия поезда» зрители из первых рядов разбегались в ужасе… Ничего, люди разобрались с новыми изобразительными возможностями, и кино из забавного аттракциона превратилось в высокое искусство. Ну, хорошо, я все-таки современный человек (фильм смотрел в суперсовременном торгово-развлекательном центре при Курском вокзале) и умом понимаю, что изобразительные возможности искусства не стоят на месте, развиваются. Но точно ли тонкий психологизм искусства, создавшего мировосприятие лучших, на мой взгляд, представителей человечества, теперь возможен и в системе 3D? Что-то сильно сомневаюсь. А что если эпоха торгово-развлекательных центров заставит выбирать: или – или? И посетители (уже не читатели и не зрители) сделают окончательный выбор в пользу необремененного психологизмом 3D-action? Нет, я понимаю, что у всякого яркого зрелища всегда есть свои потребители – особенно в центрах торгово-развлекательных. Но это уже другой разговор…
С этими печальными мыслями я отбыл в свою деревню. А приехав, еще раз просмотрел фильм Урсуляка. Как же прекрасен, как точен Сергей Пускепалис в роли «управдома»! Убежден, в Сталинграде все так и было. По сути. По духу.